Диалектический материализм - Страница 168

168

Если подчёркивается только сторона относительности, то мы имеем субъективный идеализм и релятивизм, согласно которым истина распространяется исключительно на наши наблюдения и действия, но не на объективный мир, сущность которого, как утверждают сторонники этих учений, непознаваема и невыразима. Сэр Артур Эддингтон, например, отмечая, что наши сведения об атоме были получены главным образом в результате наблюдений показаний стрелки измерительных приборов и вспышек на экране — поскольку они были именно показаниями, даваемыми приборами, используемыми для изучения мира атома, — пришёл к выводу, что на самом деле мы ничего не знаем об атомах, существующих в объективном мире, а знаем лишь «о показаниях стрелки измерительных приборов и других подобных показаниях».

Если, с другой стороны, подчёркивается только второй момент — абсолютность или объективность, тогда мы имеем догматизм. Прежние физики, например, уверенные, что их физические теории отражают объективную материальную действительность, утверждали, что мир состоит не из чего иного, как из твёрдых частиц, подобных микроскопическим бильярдным шарам, и что никакой другой материальной действительности не существует.

Очевидно, необходимо принимать во внимание и то, что истина — отражение объективной действительности, и то, что в то же время это отражение обусловлено и ограничено особыми обстоятельствами, при которых оно происходит.

«…для диалектического материализма, — писал Ленин, — не существует непереходимой грани между относительной и абсолютной истиной… Материалистическая диалектика Маркса и Энгельса безусловно включает в себя релятивизм, но не сводится к нему, т. е. признаёт относительность всех наших знаний не в смысле отрицания объективной истины, а в смысле исторической условности пределов приближения наших знаний к этой истине».

Задавая вопрос, существует ли объективная истина, Ленин указывал, что необходимо различать и не смешивать два вопроса:

«1) существует ли объективная истина, т. е. может ли в человеческих представлениях быть такое содержание, которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества? 2) Если да, то могут ли человеческие представления, выражающие объективную истину, выражать её сразу, целиком, безусловно, абсолютно или же только приблизительно, относительно?»

Ответ на эти вопросы ясен:

1. Человеческие идеи могут иметь и имеют содержание, которое не зависит ни от тех или иных людей, ни от человечества вообще, поскольку эти идеи воспроизводят объективную действительность, существующую независимо от идеи какого бы то ни было субъекта о ней.

2. Эти идеи не воспроизводят объективную действительность целиком и полностью и с абсолютной достоверностью, но только приблизительно и относительно, в той мере, в какой люди могут обнаружить и выразить истину.

Поскольку истина представляет собой соответствие идей объективной действительности, то совершенно очевидно, что нам всегда приходится иметь дело с обеими сторонами этого соотношения — с субъектом так же, как и с объектом. С одной стороны, существует объективная действительность, ни в какой мере не зависящая от идей, которые мы можем создать относительно неё; с другой стороны, идеи формируются в процессе деятельности человека и поэтому обусловлены характером этой деятельности, из которой они и возникают. Как и в какой форме, с какой степенью приближённости выражается действительность в наших идеях — зависит от нас и нашей деятельности, то есть от субъективных факторов, но то, что выражено в наших идеях, их содержание, то, что они определяют, не зависит ни от каких субъективных факторов, а является «…объективной, независимо от человечества существующей» меркой или моделью, «к которой приближается наше относительное познание».

Относительная и объективная истина; причинность, пространство и время

В качестве примера, как объективная истина выражается в относительной истине, мы можем рассмотреть представления о причинности, а также о пространстве и времени.

Наши идеи о причинности в природе возникли в результате нашего опыта, имеющего дело с объектами природы. Из опыта мы знаем, что мы можем сами производить изменения в природе контролируемым путём, и на этой основе мы формулируем идеи причинных связей и причинной закономерности. Таким образом, путь, по которому мы приходим к признанию причинности, и идеи причинной связи, которые мы время от времени формулируем, обусловлены субъективно. С развитием производства, общественных отношений и общественной деятельности концепция причинности претерпевала изменения. Анимизм, конечные причины, механическое взаимодействие и диалектическое взаимодействие — вот этапы в развитии представлений о причинности.

Но в то время как наши идеи причинности возникают из нашего опыта и зависят от характера этого опыта, наличие причинности в природе представляет собой объективный факт, совершенно не зависимый ни от нас, ни от нашего опыта. Мы впервые пришли к идее причинности именно потому, что мы, как субъекты, на опыте познаём нашу власть вызывать изменения в окружающей нас среде и аналогично этому испытываем непреодолимую власть этой среды на нас самих, и эта идея вырабатывается и развивается по мере развития общественной жизни. Но действительность, которая соответствует этой идее и которая отражается с большей или меньшей адекватностью в наших представлениях о причинных связях, является объективной действительностью, не зависимой от нас самих, не зависимой от каких бы то ни было отношений между субъектом и объектом.

168